Логотип клиники Трубилина
написать whatsapp позвонить по телефону заказать звонок
8 (495) 123-31-21 Позвонить

Кандидатская диссертация – «входной билет» в мир большой науки

Кандидатская диссертация – «входной билет» в мир большой науки

***

Одно из наших прошлых интервью было посвящено годам учёбы в клинической ординатуре и аспирантуре в 1982-1987 годах. В сентябре 1987 года Владимир Николаевич досрочно закончил аспирантуру и успешно защитил диссертацию «Клинико- экспериментальные особенности хирургии задней капсулы хрусталика при артифакии». В этой научной работе впервые в Советском Союзе были представлены исследования по практическому применению ИАГ-лазеров. Незадолго до защиты молодым учёным была опубликована первая в нашей стране научная статья об ИАГ-лазерах в журнале «Вестник офтальмологии». 

В беседе с журналистом профессор В.Н.Трубилин рассказал о том, какую роль сыграла кандидатская диссертация в его жизни. Как она повлияла на его становление как учёного и врача, на дальнейший профессиональный и жизненный путь?

- Владимир Николаевич, наверное, Вы согласитесь с тем, что защита кандидатской и докторской диссертаций – это рубежные даты в жизни каждого учёного. Хотелось бы попросить Вас подробнее рассказать о том, как проходила у Вас защита кандидатской диссертации. Какие события этому предшествовали?

- Образно говоря, кандидатская диссертация – «входной билет» в мир большой науки. Если человеку присвоена учёная степень – это означает признание со стороны коллег, со стороны научного сообщества.

Суть и смысл любой диссертации, и кандидатской, и докторской – в её оригинальности. Диссертация не может и не должна просто обобщать и представлять предшествующие публикации. Хотя это тоже необходимо делать! Самое главное – собственные научные разработки. Желательно, чтобы эти разработки имели практическую ценность, т.е. помогали успешнее лечить больных, давали возможность коллегам проводить дальнейшие исследования по теме диссертации.

Мне повезло в том, что и клиническую ординатуру, и аспирантуру я проходил в МНТК. Также считаю везением, что попал в отдел хирургии хрусталика, которым руководила профессор Э.В.Егорова, один из ближайших сподвижников академика С.Н.Фёдорова, строгий, внимательный наставник молодых учёных.

Для Элеоноры Валентиновны было принципиально важно, чтобы практически все сотрудники её отдела занимались не только лечебной, но и научной работой. Это соответствовало и позиции Святослава Николаевича. Он хотел, чтобы в МНТК работали люди с широким кругозором, пытливым умом. Поощрялась практика, когда врачи не только выполняли служебные обязанности в своём отделе, но и знакомились с деятельностью других подразделений, осваивали другие области офтальмологии. Так вырастали универсальные хирурги и учёные с широким кругозором.

Я уже с первых курсов медицинского вуза хотел заниматься и практической медициной, и наукой. Защита диссертации стала важным событием, в том числе и потому, что последний год перед защитой был очень непростым. Работал, в буквальном смысле этого выражения, не разгибая спины… Подготовку к защите диссертации можно сравнить с марафонской дистанцией в забеге. Конечно, когда защита состоялась, то испытываешь удовлетворение.

В МНТК было принято, что соискатели перед защитой докладывали результаты своей работы на еженедельных конференциях, проходивших по пятницам. Так было и у меня. Разумеется, на конференциях проходили не только доклады, но и обсуждения, дискуссии. Это можно было назвать «репетицией защиты».

У меня были замечательные оппоненты – профессора Елена Соломоновна Либман и Николай Николаевич Пивоваров. Авторитетные учёные, широко известные в профессиональной среде. Защита проходила в закрытом режиме т.к. диссертация содержала данные патентов (авторских свидетельств). В советское время на подобные диссертации распространялся режим секретности.

- В процессе работы над диссертацией Вы не только досконально изучили ИАГ-лазеры, но и разработали новую модель искусственного хрусталика, препятствующего развитию вторичной катаракты… А что изменилось в Вашей жизни после защиты?

- Думаю, что я стал смелее, увереннее в себе. Кроме того, после защиты появилась возможность больше заниматься клинической работой, осваивать новые хирургические методики. Но, конечно, и о научной работе тоже не забывал! После защиты меня сразу назначили на должность «старшего научного сотрудника». Таким образом, я «перепрыгнул» две ступеньки: младшего научного сотрудника и научного сотрудника.

Это было показателем того, что в коллективе и руководстве МНТК меня ценили.

- У Вас остались воспоминания о процедуре защиты?

- Запомнилось выступление моего оппонента Н.Н.Пивоварова. Это выступление было не только ёмким и содержательным, включающем в себя анализ диссертации, но и тёплым, доброжелательным. В предыдущий период мы встречались с Николаем Николаевичем не только по рабочим делам, но и на теннисном корте. Большой теннис – наше общее увлечение. Он об этом упомянул, назвав меня «всесторонне развитым, гармоничным молодым человеком, добившемся успехов в разных жизненных областях». Конечно, такая высокая оценка была приятна!

- После защиты Вы занимались изучением ИАГ-лазеров?

- Эта тема продолжала меня интересовать. Я и сейчас к ней неравнодушен. ИАГ-лазеры и в настоящее время остаются в строю. Сфера их применения несколько сузилась т.к. появились другие виды лазеров. Но эту технику нельзя назвать устаревшей.

- Где используются ИАГ-лазеры?

- Распространённая сфера применения: дисцизия (рассечение) задней капсулы хрусталика. Об этом, в частности, идёт речь в моей диссертации. Уже после защиты я стал вести исследования, связанные с дисцизией передней капсулы хрусталика. На эту тему у меня было ряд публикаций. Набирал клинический материал, помогал своей коллеге Ольге Петровой в подготовке её кандидатской диссертации.

Также мне пришла в голову идея, что ИАГ-лазер можно использовать для раздробления (фрагментации) хрусталика перед его удалением. Таким образом, мы можем дробить хрусталик, не вскрывая ни переднюю, ни заднюю капсулу. ИАГ-лазер создает «микровзрывы» внутри хрусталика.

Этой идеей я поделился со своими коллегами. В частности, мы проводили совместные исследования с Александром Владимировичем Терещенко. Сейчас он возглавляет Калужский филиал МНТК. 

- ИАГ-лазер может делать то же самое, что и современный фемтосекундный лазер?

- По большому счёту, да. Но нужно учитывать, что фемтосекундные лазеры обеспечивают лучшие результаты. Поэтому в настоящее время для дробления хрусталика ИАГ-лазер не нужен. Но в восьмидесятые годы эти исследования без всякого преувеличения можно было назвать революционными. 

Для дисцизии вторичной катаракты ИАГ-лазеры и сейчас активно используются. Отличие состоит в том, что в настоящее время это – рутинная процедура, не требующая какого-то «научного сопровождения». А тридцать-тридцать пять лет назад речь шла об экспериментальных, «прорывных» технологиях.

Я проводил исследования, связанные с использованием ИАГ-лазеров для дисцизии травматических (плёночных) катаракт. Это оборудование также использовалось для проведения витреолизиса в стекловидном теле.  

- Что такое «витреолизис»?

- Витреолизис – лазерное устранение помутнений в стекловидном теле. Помутнения могут возникать вследствие травм или по другим причинам. Сверхкороткими импульсами мы воздействуем на плавающие помутнения. При этом происходит испарение молекул коллагена и гиалуроновой кислоты внутри стекловидного тела. И человек снова может смотреть на мир незамутнённым взором. В настоящее время для витреолизиса используется специальный лазер, но в восьмидесятые-девяностые годы активно применялся ИАГ-лазер.

- Владимир Николаевич, нельзя не обратить внимания, что Вы с огромным увлечением говорите о лазерных технологиях, хотя в настоящее время подобными вмешательствами Вы не занимаетесь.

- В настоящее время я специализируюсь на катарактальной хирургии… Речь идет о сложных, нестандартных случаях. Также провожу хирургические вмешательства при глаукоме. Провожу исследования, связанные с использованием искусственных хрусталиков премиум-класса, торических линз… Но меня интересуют все без исключения области офтальмологии, а не только собственная хирургическая практика. У меня много учеников: аспирантов, докторантов, которые в настоящее время готовят диссертации на самые разные темы. 

Лазерные вмешательства я сейчас не провожу. Но во время работы в МНТК – это было уже после защиты диссертации – я стажировался в лазерном отделе. И освоил там практически все виды лазерных операций, которые тогда проводились. На всех имеющихся лазерах.

Знакомясь со смежными областями офтальмологии, врач не только расширяет свой научный кругозор, но и может достичь лучших результатов в своей «узкой области». Так было и с антиглаукомными операциями. Например, во второй половине восьмидесятых годов я стал осуществлять в МНТК непроникающую глубокую склерэктомию (НГСЭ).

- Эта операция и сейчас проводится в «Клинике профессора Трубилина».

- Технология сохраняет свою актуальность. Она была разработана академиком С.Н.Фёдоровым и профессором В.Н.Козловым. Но в то время многие хирурги эту технологию не признавали.

- Почему?

- Во-первых, были серьёзные проблемы с оборудованием. Во-вторых, у хирургов не хватало квалификации, чтобы провести эту операцию правильно, с минимальным риском осложнений. Сейчас ситуация совершенно другая. И оборудование имеется, и квалификация докторов существенно возросла.

Суть операции состоит в том, чтобы разрезать конъюнктиву, сформировать лоскут склеры и удалить небольшой сегмент дренажного отдела глаза. Обеспечивается отток жидкости и, тем самым, снижается внутриглазное давление. В случае необходимости через некоторое время хирургическое вмешательство необходимо повторить. Это зависит от индивидуальных особенностей организма, на которые, к сожалению, хирург повлиять не может.

- В этом проявляются особенности глаукомы. У некоторых пациентов после операции в течение многих лет сохраняется стабильное внутриглазное давление. А кому-то требуются регулярные хирургические вмешательства.

- Возможные рецидивы болезни не ставят под сомнение эффективность операции. Она позволяет достичь желаемого результата без вскрытия глазного яблока. ИАГ-лазеры способны увеличить эффективность данного хирургического вмешательства. Пациенту с глаукомой примерно через месяц после проведения НГСЭ проводится дисцизия трабекулярной ткани с помощью ИАГ-лазера. Таким образом, мы можем «расчистить» каналы оттока жидкости. 

- Лазерное воздействие требуется всем пациентам, которым провели НГСЭ?

- Нет. Это решает врач, исходя из конкретной ситуации. ИАГ-лазер усиливает эффект операции. Врач может определить, необходимо ли это для конкретного пациента. Мысль о том, что ИАГ-лазеры могут усиливать эффект НГСЭ, пришла мне во второй половине восьмидесятых годов. Мы начали совместные исследования с коллегами из МНТК.

- Эта идея была запатентована?

- Её запатентовали в середине девяностых годов. Тогда я уже не работал в МНТК. Но мне приятно, что коллеги не забыли обо мне и включили в число соавторов. Этот совместный патент – часть моей научной биографии.

- Беседа с Вами даёт посетителям Сайта представление о том, что насколько многообразно применение ИАГ-лазеров.

- Этим качеством обладают не только ИАГ-лазеры. Другое лазерное оборудование также находит широчайшее применение в офтальмологии. Но так как именно с ИАГ-лазерами была связана моя кандидатская диссертация, то о них в этот раз мы говорим более подробно.

- Это оборудование так Вас заинтересовало, что Вы продолжали исследовательскую работу и после защиты кандидатской диссертации.

- Защита кандидатской диссертации – важный рубеж. Но он не является «завершающим аккордом». В частности, меня интересовал вопрос использования ИАГ-лазеров при проведении факоэмульсификации катаракты, когда необходимо имплантировать торические линзы.

- Давайте напомним посетителям нашего Сайта, что имплантация торических линз необходима, чтобы скорректировать роговичный астигматизм.

- Когда у пациента присутствует астигматизм и требуется имплантация торических линз – это сложная операция. Её способен выполнить только хирург, который уже в совершенстве освоил стандартную факоэмульсификацию катаракты. Речь идёт о хирургах экспертного уровня, способных решать нестандартные задачи.

- В чём состоит сложность таких операций?

- Необходимо максимально точно вычислить ось положения линзы. Хирург занимается ответственной работой не только во время операции, но и перед ней, на подготовительном этапе.

- Чем здесь могут помочь ИАГ-лазеры?

- С помощью ИАГ-лазеров и специальных красителей на роговице отмечается горизонтальная ось, дающая возможность позиционировать торическую линзу максимально точно, добиваясь наилучшего оптического эффекта.

- Получается, что при использовании торических линз ИАГ-лазер необходим хирургу?

- Правильнее говорить не о «необходимости», а о повышении качества работы хирурга. Без ИАГ-лазеров торическую линзу тоже можно имплантировать, но лазер в данном случае является замечательным помощником!

- Вы упомянули в нашей беседе, что после защиты диссертации стали смелее, увереннее в себя. В чём это проявилось?

- Успешная защита диссертации стала для меня стимулом для дальнейшей работы, для активного освоения хирургических технологий. Это касалось и хирургии катаракты, и хирургии глаукомы, и лазерных вмешательств, и хирургии патологии сетчатки. С другой стороны, я воспринял учёную степень кандидата наук как своеобразный «аванс». Коллеги признали меня не только как врача, сотрудника МНТК, но и как учёного, исследователя. Мне было важно оправдать это доверие!

- Во второй половине восьмидесятых годов Вы также занимались рефракционными вмешательствами. Не могли бы Вы рассказать об этой стороне Вашей деятельности?

- В то время ещё не наступила эра лазерной коррекции зрения. Широкой популярностью пользовалась радиальная кератотомия. В разговорной речи этот метод именовался «насечками». Это точное определение. Речь шла о нанесении с помощью алмазного лезвия радиальных насечек на роговицу, которые при заживлении необходимым образом меняли её кривизну. Человек мог обходиться без очков.

Различные методики, направленные на хирургическое исправление аномалий рефракции, существовали и ранее. Но именно радиальная кератотомия стала первой технологией, получившей массовое распространение и позволившей миллионам людей во всём мире избавиться от очков, существенно повысить качество жизни. Ведущую роль в разработке этой технологии сыграл Святослав Николаевич Фёдоров.

Не могу сказать, что я был поклонником этого метода. Но я также не являлся его противником. Тема эта многоплановая и деликатная.

- Почему?

- Радиальная кератотомия не случайно пользовалась популярностью. Это метод, в целом, давал стабильные, предсказуемые результаты. Но у некоторых пациентов проявлялись и нежелательные побочные эффекты, приводившие к серьёзным офтальмологическим патологиям. Иногда «нежелательные явления» проявлялись сразу после операции, порой они давали о себе знать через годы и даже десятилетия после проведения рефракционного вмешательства.

- Об этих негативных тенденциях было известно в то время?

- Некоторые проблемы проявились уже тогда, о других – мы узнали только через много лет… Но я бы не хотел «бросать камень в огород» своих коллег. Многие технологии в медицине, которые в своё время казались передовыми, сейчас воспринимаются как устаревшие и даже опасные. Конечно, современная лазерная коррекция зрения – гораздо более безопасная и малоинвазивная методика, чем радиальная кератотомия. Но вполне возможно, что через двадцать-тридцать лет изобретут что-то принципиально новое. И нашим потомкам нынешние методики будут казаться архаичными и допотопными…

Что касается радиальной кератотомии, то здесь надо говорить о выборе пациента. Ведь на рефракционные вмешательства приходили люди со «здоровыми» глазами. Они шли на сознательный риск. Уже тогда я это понимал... 

- Ваше осторожно-скептическое отношение распространяется и на современные методы рефракционных вмешательств? По сути, они тоже, в основном, обусловлены не медицинской необходимостью, а желанием человека повысить качество жизни.

- Сейчас рефракционные технологии находятся на принципиально другом уровне, чем во второй половине восьмидесятых или в девяностые годы. Поэтому риск существенно ниже. Прогнозируемость оптического результата существенно выше. Но каждый человек всё равно должен решать сам. Никто не скрывает, что рефракционные технологии, за редким исключением, не являются жизненно необходимыми. Точно также коррекция зрения возможна с помощью очков и контактных линз.

- Чем именно была опасна радиальная кератотомия?

- В некоторых случаях мы сталкивались с перфорациями, т.е. насечки оказывались сквозными, что очень опасно для органа зрения. Приходилось наблюдать появление астигматизма. Также имело место явление, когда человек избавлялся от близорукости, но через некоторое время у него появлялась дальнозоркость.

И сегодня в нашей клинике есть пациенты, которые страдают от долговременных последствий радиальной кератотомии.

- На сегодняшний день в офтальмологическом сообществе практически все эксперты согласны с тем, что радиальная кератотомия имела немало недостатков. Поэтому отказ от неё по мере развития лазерных технологий в рефракционной хирургии был вполне логичным… Но с точки зрения популяризации офтальмологии среди широкой общественности эта технология сыграла добрую службу. Наверное, многие люди о развитии современной офтальмологии узнали благодаря Святославу Фёдорову и радиальной кератотомии.

- Возможность избавиться от очков многих людей вдохновляла. Именно от очков, потому что контактные линзы в то время ещё не получили широкого распространения. Отношение к очкам у людей отличается. Для некоторых сограждан очки – составная и неотъемлемая часть имиджа. Они к ним привыкли, и не мыслят своей жизни без очков.

Для других людей средства оптической коррекции – смертельно надоевшие «костыли». Они вроде бы и помогают, но человек мечтает от них избавиться... Ради этого пациенты были готовы идти на определённый риск.

- Владимир Николаевич, Ваш подробный рассказ о радиальной кератотомии даёт возможность посетителям Сайта задуматься о стремительном развитии офтальмологии за последние годы. Старые технологии уходят. Приходят новые: более безопасные, более предсказуемые, менее инвазивные.

- Ради этого я выбрал профессию офтальмолога. Уже в годы моего студенчества было понятно, что глазная медицина находится на пороге больших перемен. И мне тоже по мере сил хотелось участвовать в этом процессе! Так и получилось. 

О развитии современной офтальмологии можно судить, в частности, на примере операции склеропластики. Во второй половине восьмидесятых годов, когда я находился в начале профессионального пути, эта операция была очень популярна.

- Она и сейчас активно рекламируется многими клиниками.

- В нашей стране это хирургическое вмешательство всё ещё имеет широкое распространение. Но если обратиться к зарубежному опыту, то нельзя не заметить, что ни одна из ведущих клиник мира экспертного уровня такие операции не предлагает. Это не случайно!

Эффективность операции представляется мне сомнительной. Она связана с большой нагрузкой на организм. Следы операции могут навсегда остаться на органе зрения. Кроме того, на сегодняшний день существуют другие, более эффективные, безопасные и малоинвазивные способы замедлить прогрессирование близорукости.

Уже в восьмидесятые годы я пришёл к убеждению, что проводить такие операции нецелесообразно. И последующие десятилетия доказали мою правоту.

- Давайте расскажем посетителям Сайта, в чём заключается суть склеропластики.

- Это хирургическое вмешательство, направленное на укрепление склеральной оболочки глаза детей и подростков. Для этого под теноновую капсулу вводят лоскуты из консервированной ткани, либо вводится специальный гель. Лоскуты или гель должны склеиться, соединиться с тканями склеры, чтобы она не смогла дальше менять свою форму. Или, во всяком случае, этот процесс происходил медленнее… 

- Звучит логично!

- Если бы склеропластика действительно могла остановить прогрессирование близорукости или замедлить её, это было бы замечательно! Но доказательства эффективности операции за долгие годы и десятилетия так и не были представлены.

Остановить прогрессирование близорукости по мановению волшебной палочки или благодаря какому-либо хирургическому вмешательству, к сожалению, невозможно. Замедлить её прогрессирование можно и нужно. Но для этого не требуется проводить операцию. Нужна оптическая коррекция (ношение очков и контактных линз), аппаратное лечение (соответствующее оборудование имеется в «Клинике профессора Трубилина»). Также играет роль образ жизни ребёнка или подростка. Как много времени он проводит на свежем воздухе? Сколько часов в день он «общается» с гаджетами: смартфоном, планшетом, дисплеем компьютера?

- Наш с Вами разговор показал, что опыт, приобретённый в первые годы профессиональной деятельности, оказывается полезным и востребованным сегодня. Что касается хирургических вмешательств, то, вероятно, хирургам нужно постоянно соотносить прогнозируемый результат и возможные риски. Это относится не только к рефракционной хирургии.

- Любое хирургическое вмешательство предполагает определённый риск, пусть и минимальный. Но в подавляющем большинстве случаев операция жизненно необходима. В рефракционной хирургии – другая ситуация. Так как жизненной необходимости в таких операциях нет, то мы проводим их в нашей клинике только в том случае, если есть максимальная уверенность в успехе. Если у человека при использовании очков имеется стопроцентное зрение, то и после рефракционного вмешательства оно должно оставаться стопроцентным (но уже без необходимости носить очки). 

Я никогда не стану давать рекомендации пациентам о целесообразности таких вмешательств. Это вопрос личного выбора каждого человека: хочет ли он носить очки или ему нужно от них избавиться. 

- Владимир Николаевич, знакомясь с различными этапами Вашей жизни, мы одновременно совершаем увлекательную экскурсию в мир офтальмологии, видим, как менялись хирургические технологии. Вы откровенно рассказываете не только об успехах офтальмохирургии, но также о нерешённых задачах, проблемных ситуациях.

- Хотя я – человек зрелого возраста, но, думаю, что время писать воспоминания, устремлять свой взгляд в прошлое у меня ещё не наступило. Да это и не в моём характере! Каждый день приходится решать много текущих задач, думать о будущем, а не вспоминать то, что было раньше… Вместе с тем иногда бывает интересно и полезно освежить впечатления о каких-то примечательных жизненных событиях, сопоставить нынешние хирургические технологии и прошлый опыт. Это происходит и во время моих лекций, докладов.

- О чём ещё Вы могли бы рассказать, когда речь идёт о второй половине восьмидесятых?

- В то время произошло одно примечательное событие, вернее, изменение в моей жизни. Я активно занялся общественной работой. Хотя ни в школе, ни в институте она меня особенно не интересовала. А в 1987 году не только защитил кандидатскую диссертацию, но и был избран секретарём комсомольской организации МНТК.

- Что изменилось в Вашем сознании?

- Наверное, сказалась харизматическая фигура Фёдорова. Который не только сам был признанным лидером, но и у других людей, в том числе молодых сотрудников, способствовал выработке лидерских качеств.

Как секретарь комсомольской организации я участвовал в организации праздников, других мероприятий, прямо не связанных с работой, но способствующих неформальному общению, сплочению коллектива. 

- Это актуально и в наше время?

- В любом случае, интересно и полезно, когда коллеги лучше знают друг друга, понимают сильные и слабые стороны каждого. Таким образом, могут раскрыться новые таланты. И главное, людям приятно идти на работу, если в коллективе царит добрая, дружеская атмосфера.

Беседу вёл Илья Бруштейн


×

×

Написать руководству

Нажимая кнопку, я принимаю соглашение о конфиденциальности и соглашаюсь с обработкой персональных данных

Вверх