- Анастасия Сергеевна, хотелось бы поближе с Вами познакомиться. Откуда Вы родом? Где прошло Ваше детство?

- Я родилась и выросла в городе Борисоглебске Воронежской области. Наша семья связана с медициной во многих поколениях. Было немало врачей среди предков. Мама у меня провизор, она окончила Рязанский государственный медицинский университет им. академика И.П.Павлова. Я тоже пошла по её стопам и получила медицинское образование в том же вузе.

В школе очень заинтересовала биология. Мне повезло в том, что моей школьной учительницей биологии была Нина Григорьевна Власова, замечательный человек и знаток своего дела. По моей инициативе мы, кроме школьных уроков, стали заниматься индивидуально. Стали вместе готовиться к поступлению в вуз. Моё успешное участие в областных и всероссийских Олимпиадах по биологии – тоже, во многом, её заслуга!

Я ответственно готовилась к поступлению в вуз. И всё прошло благополучно. Стала студентом-медиком!

- Какие воспоминания у Вас оставили студенческие годы?

- Я училась в вузе с 2009 года по 2015 год. Старалась использовать это время максимально эффективно. Первый опыт сестринской практики появился у меня после второго курса: училась делать инъекции, ухаживать за лежачими больными. На третьем курсе стала осваивать ведение медицинской документации. А с четвёртого курса появилось ощущение, что я «живу в больнице».

- Что это значит?

- Конечно, студент-медик – это ещё не «полноценный» врач. Но появилось ощущение, что уже есть определённые знания и навыки, можно быть полезной более опытным коллегам: врачам и медсёстрам. Будущий доктор должен уметь «влиться в коллектив», стать «своим» в больнице или в поликлиническом учреждении. Это ощущение приходит не сразу, не в один день.

Зато когда выработались навыки командной работы – освоение профессии проходит гораздо легче, результативнее, доставляет больше удовольствия! Мне довелось проходить практику в разных лечебных учреждениях, в частности, в Онкологическом диспансере Рязани, который имеет хирургический блок. В качестве практикантки довелось посещать операционную, когда проводилось удаление злокачественных новообразований.

- Какие это были операции?

- Одно из самых распространенных онкологических заболеваний – рак молочной железы. Таких операций было много! В подавляющем большинстве случаев пациенткам удавалось эффективно помочь. Это не могло не радовать, не вселять оптимизм, несмотря на тяжесть заболевания.

- При таких заболеваниях пациентки думают не только о медицинской эффективности хирургического вмешательства, но и об эстетическом эффекте.

- По-другому быть просто не может! И речь идёт не только о раке молочной железы. Мне довелось ассистировать при операциях злокачественных поражений нижней челюсти. В этом случае необходимо не только удалить опухоль, но и «заменить» костную ткань. И всё должно выглядеть, по возможности, красиво!

- Следы от операции всё равно остаются!

- Этого избежать невозможно! Но задача медиков состоит в том, чтобы избавить человека от уродства, чтобы он был доволен своей внешностью (пусть и со следами перенесённого медицинского вмешательства). Мы все хотим быть красивыми, привлекательными. В том числе для противоположного пола. И здесь медики в полной мере понимают пациентов!

- Почему Вы решили стать именно врачом-офтальмологом?

- Офтальмология – обширная и многогранная область. Сначала меня заинтересовала и восхитила деятельность офтальмохирургов. Все хирурги достойны восхищения! Но надо признать, что именно офтальмохирурги выполняют ювелирную, филигранную работу. Каждое их движение отточено, свидетельствует о высоком профессионализме.

Уже потом я стала понимать, что не только хирургия заслуживает внимания, но и процесс диагностики, послеоперационного наблюдения. Многие офтальмологические заболевания, к счастью, не требуют хирургического вмешательства и могут успешно лечиться консервативными методами.

На пятом и шестом курсах я занималась в научном кружке при кафедре офтальмологии нашего вуза. Кроме того, на шестом курсе, параллельно с учёбой, на добровольных началах дежурила в круглосуточном кабинете неотложной офтальмологической помощи. Набиралась опыта!

- Наверное, было много тяжёлых травм?

- К нам привозили жертв ДТП, различных бытовых и криминальных травм. Приходилось видеть осколки стекла в глазах пациентов… Доктора буквально «собирали глаз по частям».

- И глаз потом видит?

- Было много случаев, когда у меня, ещё студентки, было впечатление, что глаз полностью разрушен, что пациенту уже нельзя помочь. Единственный путь: удаление и последующее протезирование… А врачам удавалось не только спасти глаз, но и восстановить зрительные функции. Не идеальные, конечно. Острота зрения после травмы могла составлять тридцать – сорок процентов. Но это был результат, который тогда я воспринимала как чудо!

- Вам было, у кого учиться!

- Это очень важно в медицинской профессии! Хорошие, доброжелательные учителя.

- Почему после окончания учёбы Вы решили проходить клиническую ординатуру именно в Москве?

- На мой взгляд, в Рязани работают замечательные врачи-офтальмологи. Но всё-таки выбор был сделан в пользу столицы по нескольким причинам. В офтальмологии большое значение имеет не только квалификация доктора, но и техническое оснащение. И в этом плане ведущим московским клиникам, федеральным офтальмологическим центрам в России нет равных!

Кроме того, живя в столице, у доктора больше возможностей для повышения квалификации, знакомства с успешными коллегами – признанными экспертами в различных областях офтальмологии. Я проходила клиническую ординатуру в НИИ им. Гельмгольца – одном из ведущих офтальмологических центров России.

- В каком отделении Вы учились и работали?

- Клиническая ординатура организована таким образом, чтобы молодые доктора прошли через все отделения. Или, во всяком случае, через большинство лечебных и научных подразделений института. Конечно, у каждого из нас – свои предпочтения, свои интересы. Но важно обладать широким кругозором, чтобы потом можно было сделать осознанный выбор будущей специализации.

- Что Вам особенно запомнилось?

- Хирургическое лечение косоглазия. Специфика НИИ Гельмгольца состоит в том, что такие операции там делают не только детям, но и взрослым. Для взрослых эти операции носят косметический характер. Это тоже важный аспект! Качество зрения они не улучшают… А дети и подростки после этого вмешательства видят существенно лучше!

В течение этих двух лет пришлось много сталкиваться с патологиями сетчатки, отслойками сетчатки.

- Было много тяжёлых пациентов?

- Конечно. Это характерно не только для НИИ им. Гельмгольца, но и, в полной мере, для «Клиники семейной офтальмологии профессора Трубилина». У нас здесь тоже много пациентов, которые приезжают со всей России, из зарубежных стран. Им не смогли помочь в других клиниках… А мы должны помочь!

- Опыт клинической ординатуры помогает в Вашей нынешней работе?

- Помогает. В том числе и в тех случаях, когда я занимаюсь совсем другими проблемами, чем в НИИ им. Гельмгольца. Например, в нашей клинике проводится хирургическое и консервативное лечение почти всех офтальмологических патологий, но злокачественными новообразованиями органа зрения мы не занимаемся. Если они выявляются у взрослых и юных пациентов, то они направляются в соответствующие профильные центры.

Вместе с тем для меня как врача и человека очень важно и ценно, что во время клинической ординатуры я занималась, в том числе, лечением ретинобластомы у детей, ассистировала при хирургических вмешательствах. Это была прекрасная профессиональная и человеческая школа!

- Почему именно этот опыт Вам так запомнился?

- Там были драматичные жизненные ситуации. В некоторых случаях – хотя и далеко не всегда! – врачи вынуждены идти на энуклеацию (удаление) глазного яблока, чтобы остановить распространение опухоли. Возникает много драматичных, а порой, к сожалению, и трагичных ситуаций. Вместе с тем именно в этом отделении я в полной мере наполнялась позитивной энергией, когда встречала пациентов, их родителей, которым благодаря усилиям врачей, а также собственному жизнелюбию удалось победить страшную болезнь.

Победа над ретинобластомой достаётся и врачам, и пациентам, их родственникам очень нелегко. Тем она ценнее и дороже! В Институте Гельмгольца я встречала много пациентов, которые приходили не для врачебного осмотра, а просто, чтобы сказать доктору «Спасибо!». И в нашей клинике тоже много таких ситуаций. Не всегда пациенты жалуются на что-либо – время от времени они приходят, чтобы поделиться своими радостями, поделиться добрыми новостями.

- Как складывалась Ваша жизнь после успешного окончания клинической ординатуры?

- С 2018 года по 2022 год я работала в сети клиник «Доктор Линз». Занималась всеми видами оптической коррекции, подбором очков и контактных линз, в том числе ночных (ортокератологических).

- Что в эти три года было самым примечательным?

- Наверное, работа с маленькими пациентами! Она и сейчас меня очень привлекает. Например, мы подбираем ребёнку очки. Кому-то этот процесс может показаться рутинным. Очки и очки! Что в них особенного? Кого ими можно удивить? Но для ребёнка правильно подобранные, удобные, комфортные очки могут стать маленьким чудом. Они меняют его восприятие мира.

Что говорят дети, когда смотрят через новую линзу? «Я тебя вижу!» - такая прекрасная детская фраза!

- К кому она обращена? К доктору?

- Как правило, к маме, бабушке, к близкому человеку, с которым ребёнок пришёл в кабинет. «Я тебя вижу!» - ребёнок улыбается. Его улыбка озаряет врачебный кабинет. Конечно же, эта непосредственная детская реакция создаёт особую атмосферу.

Мне вспоминается один пациент. 16 лет. Подростковая миопия – 10. Но этот парень никогда не носил ни очков, ни контактных линз. Видит плохо – очки не носит.

- Сразу возникает вопрос: почему?

- Как правило, причин несколько: подросток стесняется, в семье ему не объяснили, не встретился на его пути доктор, с которым возник психологический контакт.

- Как говорит народная мудрость: лучше поздно, чем никогда!

- Мы всегда говорим пациентам, что миопию необходимо корректировать как можно раньше, остановить её на ранней стадии. Но если получилось так, как получилось – надо действовать сейчас и сегодня. Я подобрала парню очки. В них острота зрения составила у него от 80 до 90 процентов. Не идеальное зрение, но хорошее! Он был очень доволен!

- Когда Вы пришли работать в «Клинику семейной офтальмологии профессора Трубилина»?

- В октябре 2022 года.

- Какая у Вас здесь специализация?

- Я продолжаю заниматься оптической коррекцией зрения. Второе направление – лазерное лечение. Опыт лазерной офтальмохирургии у меня уже был. Но как лазерный хирург я состоялась именно здесь! В этой связи не могу не выразить благодарность опытнейшему лазерному хирургу, главному врачу клиники Татьяне Альбертовне Привезенцевой. Мы с ней успешно работаем вместе. У неё всегда можно спросить совета.

Хотелось бы также поблагодарить за доверие создателей и руководителей клиники профессора Владимира Николаевича Трубилина и к.м.н., доцента Марию Александровну Трубилину. Во многом, благодаря их усилиям был создан сплочённый, дружный, высокопрофессиональный коллектив, в котором мне интересно и приятно работать!

- С какими проблемами к Вам чаще всего приходят пациенты?

- Как у лазерного хирурга у меня много пациентов с вторичной катарактой. Через какое-то время после операции – нередко через 3-5 лет – происходит помутнение задней капсулы хрусталика. Этот процесс зависит от индивидуальных особенностей организма. Человек начинает хуже видеть. Некоторые пациенты опасаются, что им снова придётся менять хрусталик.

На самом деле повторная операция не требуется. С вторичной катарактой можно успешно справиться с помощью лазерной дисцизии – короткой, безболезненной для пациента процедуры, которая проводится однократно. И в дальнейшем эта проблема уже не возникает! Человек снова хорошо видит! Это только один из примеров успешного применения лазера.

Также я продолжаю заниматься всеми видами оптической коррекции, используя опыт, приобретённый в клинической ординатуре, в других клиниках, на курсах повышения квалификации и т.д. Хотелось бы напомнить, что одним из ведущих специалистов в России в сфере оптической коррекции является генеральный директор нашей клиники, к.м.н., доцент М.А.Трубилина. Под её руководством другие доктора, и я в том числе, совершенствуются в этой области.

В завершение беседы расскажу о недавнем примечательном случае. К нам в клинику обратился пациент 24 лет, спортсмен-биатлонист. Он пожаловался на то, что, по его ощущениям, во время стрельбы ему не хватает зрительных возможностей. Мол, он видит цель недостаточно чётко. При этом в других клиниках ему говорили о том, что зрение у него и так стопроцентное. Ничего «улучшить» уже невозможно!

- Как же всё оказалось на самом деле?

- Мы провели комплексное обследование и пришли к выводу, что у этого спортсмена действительно имеется лёгкая форма астигматизма. Этот астигматизм можно исправить с помощью очков. И что теперь получается: без очков у парня – стопроцентное зрения, а с очками – зрительные возможности ещё лучше! 140%. Эти очки он может использовать при стрельбе и в любых других ситуациях!

- Получается, что Вы ему чудо-очки подобрали!

- Здесь нет никакого чуда! У многих людей зрение может превышать сто процентов. Необходимо, чтобы в клинике были опытные специалисты в области оптической коррекции и современное оборудование. Всё это есть в «Клинике семейной офтальмологии профессора Трубилина»!

Беседу вёл Илья Бруштейн